Наследие Дагестана – это в первую очередь люди, которые передали нам истинные знания об Исламе. Дагестанские богословы – ценность всего исламского мира, их книги изучают многие учёные современности.

В 2020 году мы понесли не только потери – земля Дагестана обогатилась восемью докторами исламских наук. С одним из них, преподавателем с 45-летним стажем, доктором исламских наук Ахмадом Исаевым – в мире науки он известен как Ахмад из селения Годобери (Ботлихский район) – у сотрудников портала ISLAMDAG.RU состоялась беседа. И это первый материал в цикле «Интервью с дагестанскими учёными в области исламских наук».

История жизни доктора исламских наук. Ахмад Исаев.

 

- В каком возрасте вы начали изучать религиозные науки?

- Я родился в 1959 году. Учился в сельской школе. И когда оканчивал седьмой класс, мы с отцом переехали из родного села в Хасавюрт. Отец услышал, что в Хасавюрте в то время подпольно давали религиозные уроки, и принял решение отправить меня – младшего из пятерых братьев – учиться в это подпольное медресе, которое возглавлял Мухаммад Дарбишев из Артлуха.

В то время отец работал бухгалтером в школе, и ради моей учёбы он оставил эту работу и вместе со мной переехал в Хасавюрт. Когда-то он тоже обучался религиозным наукам, но из-за репрессий доучиться не смог.

В медресе, в которое привёл меня отец, я с 1974 по 1978 годы обучался у первого (после моего отца) муаллима – Дарбиша Дарбишева, сына Насруллы. Ещё обучаясь, я начал там же преподавать.

В 1978 году пошёл в армию. Но за полгода до призыва КГБ обнаружил и разогнал нас, мутаалимов. Деятельность подпольного медресе прикрыли. Мы ещё шесть месяцев пытались собраться, прятались в близлежащих сёлах и делали попытки продолжить наше обучение. У нас это получилось, но в 1978-м меня забрали в армию.

- Общеобразовательную школу вы в итоге окончили?

- Да. Окончил вечернюю школу, общеобразовательную, получил аттестат, окончил Институт народов Кавказа в г. Хасавюрте, а также ДГИ здесь, в городе Махачкале.

 

- Расскажите подробнее о периоде учёбы в подпольном медресе: как вы жили, чем питались, ездили ли домой?

- Та учёба, конечно, отличалась от нынешней исламской учёбы. Мы учились в разбросанных по всему городу нескольких подпольных точках, в непростых условиях – в подвалах и огородах. Бывало, нас размещали в незаметных, как сарай, строениях на огородах. В одной точке по пять, десять, максимум пятнадцать человек.

 

- Вы выходили оттуда?

- Очень редко. Даже во двор порой не было возможности выйти. Мы вели себя так, чтобы нас не заметили. В основном опекал мутаалимов Мухаммад и его старший брат Насрулла Дарбишевы, да будет доволен ими Аллах.

Мухаммад одновременно содержал у себя дома около 30 и более мутаалимов. Под его ответственностью многие тогда обучались. Бывало, родители юношей услышат, что где-то обучают мутаалимов, приходят, просят, чтобы и их детей взяли, несмотря на то, что мест нет.

Он принимал, но с условием, чтобы эти родители и у себя дома вот так же размещали мутаалимов, содержали, помогали обучать – так же, как он это делал. Дарбишев находил для них преподавателей и отправлял в эти дома.

Так образовывались подпольные пункты-медресе – где три-четыре, а где десять мутаалимов. Наш муаллим Дарбиш, да убережёт его Аллах, был племянником Мухаммада Дарбишева. Учеников у него было много, и мы помогали муаллиму в обучении тех, кто только начинал учиться. Количество учеников во всех подпольных пунктах в городе достигало иногда 150.

 

- Зная, что в такое трудное, опасное время ради их обучения рискуют столько людей, мутаалимы, наверное, были максимально собраны и усердны в учёбе?

- В сравнении с сегодняшним днём, конечно, тогда ученик был усерднее, каждый думал: «Для чего я здесь нахожусь, что я должен делать?» Но были и те, которые отвлекались на ненужные разговоры.

Все мутаалимы были преимущественно из религиозных семей. А такие семьи тогда, в 70-е годы, были редкостью. То было советское время, многие выпивали, ходили на свадьбы, где подают алкогольные напитки, постепенно отходили от религии. А после того как уже открылись мечети, открыли границы для хаджа, и богословы начали читать проповеди, у многих наступила более набожная жизнь.

 

- Опишите помещение, в котором вы учились.

- Небольшая комната. Посередине сооружение из ящиков под стеклотару, на нём мы и спали, и учились.

 

- Спали на ящиках?

- Да. Попадались и такие места для проживания и учёбы. Столов, стульев не было, сидели на коленках и учились. Распорядок дня был, как у нынешних мутаалимов. Вставали рано. В этой комнатке и проходило всё время. Десять и более человек в одной комнате. Конечно, если кто-то начинал разговоры, то другим это мешало, ведь они не могли никуда выйти или найти тихий угол. Те, кто осознавал это, не тратил время впустую.

Когда выдавалась возможность выйти, я уединялся с книжками. В глубине огорода был заброшенный курятник, туда я и уходил подальше от ненужных разговоров. Это было единственное бесшумное место.

Сейчас у мутаалимов есть целые здания исламских вузов. Тогда у нас не было стиральных машин, мы кое-как сами себе стирали в существующих условиях. Готовила нам хозяйка дома, где мы обучались, пусть ей будет даровано большое вознаграждение от Аллаха. В некоторых подпольных точках мы сами себе готовили.

 

- Вы хорошо учились?

- И в школе, и в медресе учился на отлично. В какой-то период у меня появились планы на дальнейшее обучение в вузе. Выбрал медицинский вуз. Я не знал, сколько длится исламская учёба, поскольку не было таких программ, как сейчас, методик, количество курсов не было известно. Думал, ещё год-два, и исламская учёба закончится, дальше надо что-то предпринимать, искать свой путь в жизни.

Мой отец и ответственный за медресе Мухаммад вызвали меня на разговор и начали объяснять, что мне очень хорошо даётся ильм, и мне нужно продолжать исламскую учёбу. Приводили примеры тех, кто бросил ильм, у которых ничего хорошего не получилось. И я сказал: «Если исламских предметов так много и ильм можно изучать до конца жизни, то у меня нет другого желания, кроме этого». И с этого дня ещё больше посвящал себя ильму.

 

- Какой предмет лучше всего вам удавался?

- Моим любимым предметом была грамматика. Больше всего внимания я уделял грамматике арабского языка и, конечно, юриспруденции – фикху.

 

- По возвращении из армии вы продолжили обучение?

- Я отслужил два года. Вернулся. И вновь направился в Хасавюрт. Преподавал, сам учился в том же подпольном медресе. И, таким образом, окончил основной этап исламского образования.

В 1982 году женился, и уже нужно было строить дом. Выезжал в летний сезон на заработки в Туркмению и другие регионы, зарабатывал строительством. Лет примерно 15-20 так продолжалась моя жизнь: в летний период выезжал на заработки, а зимой приезжал в Хасавюрт и преподавал. Дома, с семьёй, удавалось проводить два-три месяца в году.

 

- У кого ещё из дагестанских алимов вы обучались?

- Я благодарен Всевышнему за то, что Он меня и моих коллег, которые когда-то учились вместе со мной, а сейчас обучают других – осчастливил и сделал звеном, которое соединяет цепочку следующих за нами молодых алимов с более ранними учёными Дагестана, которые обучались у известных алимов дореволюционного периода.

Когда мы подпольно учились в Хасавюрте, к нам в гости приезжали алимы преклонного возраста и жили с нами сутками, иногда неделями. И наши старшие муаллимы давали нам возможность получать у них уроки ради бараката. Таким образом, после муаллима Дарвиша мне преподавал Хаджил Мухаммад из Ахалчи, Абдулхамид из Уриба, Сулаймандибир из Мехельта, Абдульхамид из Дануха, Мухаммадсаид из Хусса и другие алимы.

Мне довелось учиться науке хадиса, тафсиру и основам шариатского права у известного алима Вали из Тлярата Гумбетовского района. Также я учился у известного учёного Дагестана Султан-Мухаммада из Тлоха. Да помилует Аллах их всех!

 

- А за пределами Дагестана вы обучались?

- Я дважды побывал в Дамаске, столице Сирии, на курсах повышении квалификации – в 1994 и 2010 гг. Окончил богословскую аспирантуру Суданского университета в г. Дамаске в 2011-2012 гг. и там же защитил кандидатскую диссертацию в 2018 г.

 

- Как относилась семья к столь долгому отсутствию дома?

- Супруга относилась ко всему этому с пониманием и с большим терпением, она была согласна на эти условия. Но у меня и обстоятельства были. Отец был небогат – на содержание семьи, постройку дома мне самому нужно было зарабатывать деньги.

 

- Что даёт алиму наличие семьи? У алимов особый образ жизни, в этом жизненном ритме семья помогает ему или создаёт препятствия?

- На этот вопрос ответ неоднозначен. Это индивидуально. Супруги некоторых алимов не могут смириться с образом жизни мужа. Я вижу такую проблему сегодня у некоторых моих студентов. У меня, аль-хамду ли-Лляh, такого не было. Семья всегда поддерживала. Но и я старался уделять им время, внимание. Поддержка семьи во многом помогает.

 

- А почему имам Ан-Навави так и не женился?

- Если взять для примера имама Ан-Навави, то он ведь всю свою жизнь посвятил ильму. Сравниться с такими звёздами науки мы не сможем. Если бы он завёл семью, он не преуспел бы столь сильно в науке.

У него была короткая жизнь, за 45-46 лет столько написал. Это яркий учёный, известный во всех четырёх мазхабах. У нас такого нет, чтобы всю жизнь, всего себя ильму отдать. Мы совмещаем всё: и ильм, и семью, и детей. И даже сделать столько, сколько успели сделать за свою жизнь, имея семьи, наши предки, дагестанские богословы, мы не можем. Возможно, у них был тот баракат во времени, которого у нас нет. Им не мешали все эти информационные технологии, которые сегодня мешают нам.

На сегодняшний день набожная супруга, которая согласна с образом жизни супруга, конечно же, поддержка. Она берёт на себя быт, хозяйство, воспитание детей и тем самым даёт возможность дальше обучаться и углубляться в ильм.

 

- Тогда такой вопрос: на чём держится семья? И без того немалая статистика разводов за этот кризисный период достигла пика.

- Да. С каждым годом разводов всё больше и больше. Нам задают много вопросов о разводах. Раньше, во времена наших предков, они оставляли вероятность развода на последний черёд. А сейчас молодёжь почему-то сразу прибегает к разводу. И, как показывает опыт, в 90 % случаев жалеют обе стороны.

 

- А в чём, по-вашему, причина разводов?

- Приведу пример. В Исламе есть несколько сунн, которые сохраняют семьи. Вот одна из них: когда муж возвращается из сафара, ему желательно пойти в мечеть, помолиться, известив жену о том, что он приехал, и лишь через некоторое время прийти домой. Он делает это, чтобы не застать жену врасплох, дать ей возможность привести себя в порядок и в надлежащем виде встретить супруга. Сейчас можно легко позвонить, предупредить, однако не все эту сунну соблюдают.

Для чего эта сунна? К примеру, муж, придя внезапно домой, может увидеть жену в неприбранном виде, это оставит у неё на сердце след. Ещё раз увидит её в таком же виде – ещё один след на её сердце, осадок. И вот так копится отчуждение. В итоге наступает безразличие. Это самый простой пример. Но их очень много. Ислам очень многое регулирует в семейных отношениях ради сохранения семьи.

 

- А на чём держится ваша семья?

- На взаимоуважении, взаимопонимании. У нас всегда было взаимопонимание: я редко приезжал, но супруга относилась к этому с пониманием. Но и я то время, которое проводил дома, старался уделять семье, воспитанию детей.

Взаимоуважение и терпение – вот главное. Бытовые ссоры и спорные моменты случаются всегда, во всех семьях. Глава семьи должен иметь силу остановить себя задолго до той границы, после которой уже начинается ссора, и если супруга так же строга по отношению к себе, это способствует сохранению семьи.

 

- Вы строгий отец?

- Не могу сказать, что строгий. Я одинаково отношусь к детям, и к мутаалимам. Я стараюсь организовывать их своим поведением, а не строгостью.

 

- Каким поведением?

- Когда замечаю, что где-то не считаются со мной, ослушиваются, внутренне даю понять, что я крайне не согласен с этим. Стараюсь не высказывать словами, а показать, что такое поведение непозволительно. Своим внутренним состоянием я даю им направление. Это во мне от отца. Он воспитывал строгим взглядом, а не руганью. Результата от этого больше. Не надо доходить до рукоприкладства или ругани. Если до этого дойти, дальше уже некуда идти.

 

- Какой мутаалим – хороший мутаалим?

- Три составляющие: старательность в учёбе (успеваемость), хорошее поведение и посещаемость. Три главных критерия для мутаалима. Если это соблюдается, то если даже он не очень способный, не очень развитый, такой мутаалим достигнет успеха в обучении. Таких сразу видно. Хороший, опытный муаллим всегда ищет в новом наборе мутааллимов способных, порядочных, из которых можно делать хороших алимов. И я стараюсь это делать.

 

- На таких вы направляете больше своей энергии?

- Непроизвольно. Когда видишь, что мутаалим ловит каждое слово, внимателен, то хочешь не хочешь, всё внутри тебя концентрируется на процессе обучения этого студента. Когда нас слушают и слушаются, автоматически выдаёшь все знания, что есть внутри. И делаешь это с желанием. А если мутаалимы отвлекаются и разговаривают между собой, процесс закрывается, не идёт, независимо от желания.

 

- А какой муааллим – хороший муаллим?

- Я преподаю с 1975 года (минус два года в армии), то есть почти 45 лет. В одной книге я прочёл интересные слова одного муаллима. Этот учёный преподавал 35 лет, и он пишет: «Я нашёл, что 25 лет я ковал "холодное железо"».

Он имеет в виду, что целых 25 лет не отличал способных (ахль) к изучению ильма от других учеников. И начал понимать, из кого можно сделать алима, а из кого невозможно, только спустя этот срок. Конечно, мы преподаём и обучаем всех, но какой-то упор надо делать на тех, из кого можно сделать алимов.

Муаллим должен быть в первую очередь строг сам к себе в плане пунктуальности. Один пропущенный преподавателем урок влияет как на студентов, так и на самого преподавателя.

Пропущенный урок – это неуважение к ильму, и если этот пропуск не оставляет следа, тогда привыкают пропускать. Когда муаллим пропускает или опаздывает, мутаалимы берут с него пример – он для них как отец. И ещё – муаллим всегда должен быть милосерден к своим ученикам.

 

- Когда я училась на исламском факультете, мы на четвёртом курсе начали изучать вероубеждение (‘акыду). И было ощущение, что вот это самое главное – любовь к ильму достигла в тот момент самого пика, и не хотелось заканчивать эту книгу, наступило тягостное ощущение разлуки с книгой. Почему?

- Я вспомнил свои годы обучения. Когда изучал книгу по ‘акыде, было то же самое. Первой книгой по ‘акиде у нас была одна из самых сложных книг – «‘Акъаид ан-насафийя, Шарх – ат-Тафтазани». Нелёгкий был текст. Оттуда я получал первые уроки по ‘акыде. И когда мы получали эту информацию, было какое-то восхищение. Там такие сведения, о которых мы раньше не слышали: атрибуты Всевышнего Аллаха – изучаешь и размышляешь. У меня тоже усилился интерес к ильму, к его дальнейшему изучению. Но сказано, что углубляться в эту науку запрещено, потому что это рискованно для всех, кроме тех, кто выполняет фарз-аль-кифая, имея крепкую веру и необходимую базу исламских знаний.

 

- Скажите, при вашей занятости есть какой-то Интернет-ресурс, который вы просматриваете регулярно?

- Свободного времени не так много, сейчас пишу четвёртый том книги «Иршад-уль-авам». Если сажусь за компьютер, чтобы писать, и у меня есть на это три часа в сутки, то два из них уходит на телефон – отвечаю на шариатские вопросы. Не ответить на эти вопросы нельзя.

Когда я лежал в больнице, то дал себе слово не оставлять без ответов вопросы людей, очень многие делали за меня дуа. Рубрику «вопрос-ответ» на сайте ISLAMDAG.RU посещаю часто, сайт Муфтият.рд. Просматриваю регулярно, сайт алимов Дагестана тоже смотрю, наблюдаю, как молодые алимы отвечают на шариатские вопросы, ведь большинство из них – наши ученики, выпускники аспирантуры.

Выпускники аспирантуры ДИУ – молодцы, они потихоньку набирают опыт, умеют находить ответы на очень непростые вопросы, разбираются в серьёзных вопросах по разным направлениям исламских знаний, я очень рад, что они – достойная нам замена.

 

- Есть у вас какие-то принципы, которых вы стараетесь придерживаться в повседневности?

- В повседневной жизни в первую очередь я стараюсь меньше говорить, больше слушать. Наш отец написал нам это в своём завещании три раза с пятью восклицательными знаками. Это, я думаю, и в характере моём.

Стараюсь брать пример с имама Аш-Шафии (да будет доволен им Аллах): «Когда мне приходится что-то говорить, я долго думаю – сказать это или нет, взвешиваю – больше плюсов в том, чтобы сказать, или в том, чтобы не сказать? И в конце концов прихожу к мысли, что говорить не стоит».

На обычных маджлисах, где не обсуждают шариатские вопросы, мне больше нравится молчать, да и в шариатских вопросах тоже, если нет необходимости говорить и есть кому отвечать.

Когда идёт обычная беседа, люди ведь часто говорят о ком-то, и большинство из них говорят о минусах того, кого обсуждают, а это гиба или бухтан. Я знаю нескольких человек, от которых я никогда не слышал ни гибы, ни бухтана, и всегда хочу походить на них, хоть это не всегда получается.

 

- Сейчас мы имеем возможность слушать проповеди наших богословов, задавать им вопросы, получать ответы на все мыслимые вопросы, вот у вас брать интервью – сегодня есть такая возможность. Скажите, публичность нужна?

- Это необходимость времени. Люди нуждаются в проповедях. Все сейчас сидят в Инстаграме, новости берут оттуда, они должны получать достоверную информацию, нельзя оставлять людей без неё.

Однажды на открытии мечети я услышал, как некто в своём выступлении сказал: «Когда открылись мечети, люди стали хуже». Не в первый раз слышал я такие слова. И мне пришлось развернуть его в сторону более правильного мнения и сказать: «Неправильно ты выразился, нужно немного переформулировать свои слова: мечети открылись только тогда, когда люди стали плохими. А если бы при этом мечети не открылись, что было бы тогда?»

 

- Спасибо за то, что уделили столько времени, напоследок будут ли какие-нибудь пожелания, советы нам и нашим читателям?

- Есть одно хорошее дуа: «О Аллах, сделай так, чтобы мы оказались в числе тех, кто слушает речь и следует за самым лучшим». Желаю уметь отличать важное из прочитанного от неважного и это важное – запоминать и воплощать в своей жизни.

Именно читателям религиозных статей или книг хочу посоветовать: книгу по вероубеждению, к примеру, можно прочесть, хорошо осмыслить, поверить, запомнить, но ни в коем случае не задаваться лишними вопросами.

А книги по фикху лучше перечитывать. Это ведь положения и решения шариата, их следует читать внимательно, делать заметки, спрашивать у учёных непонятное. Часто бывает, неправильно поняли – и распространяют то неправильное понимание, которое усвоили. До последнего нужно стараться понять правильно и другим передать правильный смысл прочитанного.

- Мы благодарны вам за то, что вы нашли время для этой беседы, за содержательные ответы и полезную для всех нас информацию.

Беседовала Айша Тухаева

Источник: Исламдаг.ру